В ходе обсуждения уголовного дела «Гоголь-центра» режиссер Дуня Смирнова пояснила, откуда могли взяться претензии к Кириллу Серебренникову. Дело в том, что казначейство оплачивает все театральные и киноработы по факту — следовательно, творческий деятель должен или где-то брать кредит под госконтракт, чтоб хоть что-то сделать, или обналичивать предыдущий госконтракт и ходить под статьей. Эта ситуация типична не только для деятелей искусства, но и для всей системы госконтрактов. То есть под статьей по большому счету ходят все.
Сложности у поставщика бюджетной организации начинаются с условий госконтракта — максимальный аванс составляет 30%. Это предполагает или маржу 70%, или кредитование госбюджета за счет поставщика.
Далее, поставщик далеко не всегда получает расчет в срок.
Государственный заказчик может затягивать закрытие договора без каких-либо болезненных последствий для себя – скажем, не подписать акт в 30-дневный срок.
В таком случае невольный кредит государственному заказчику продолжается. Формально поставщик вправе обратиться в суд и взыскать свои убытки. Но шансы выиграть этот иск у него малы: заказчик может без особого труда датировать необходимые документы задним числом. А вот испорченные отношения с заказчиком и история сутяжничества (ведь все судебные решения доступны в интернете) сильно помешают ведению дел в будущем. Поэтому поставщик обычно страдает молча и ждет подписания акта.
Значительная часть всех платежей уходит в федеральное казначейство в последний платежный день года – 25 декабря. Поставщик увидит эти деньги на своем счету только 11 января, то есть еще на три недели прокредитует уже госбюджет.
У государственного заказчика свои головные боли. Он живет по годовому бюджету, составленному в предыдущем году. Чтобы получить поставку здесь и сейчас, ему нужно или как-то поместить ее в постатейный план текущего года, или запланировать заранее. Закупочный процесс – продолжительная морока, поэтому основной объем закупок падает на второе полугодие, в котором ближе к концу начинается аврал с дедлайном 25 декабря.
Неосвоенные на этот день деньги вернутся в федеральное казначейство – для госзаказчика эта двойная угроза: деньги будут утрачены, а финансирование по этой статье на следующий год может быть сокращено на том основании, что заказчик ранее переоценил в запросе свои реальные потребности. В результате государственные агентства и организации всех уровней предпочитают с помощью разнообразных ухищрений сбрасывать конкурсы на подведомственные и дружественные организации.
Не редкость случаи, когда продолжительность исполнения многомиллионного контракта исчисляется днями.
Как правило, это означает, что заказываемые работы фактически уже выполнены, товары отгружены и выигранный конкурс становится лишь основанием для подписи на закрывающем акте приемки. Поставщик делает все это авансом за свой счет – точнее, за счет предыдущих госзаказов. Завышенная цена конкурса тоже часто скрывает компенсацию затрат по более ранним делам и расчетам. Такие циклы повторяются десятилетиями.
Естественно, формально такая система – сплошное нецелевое использование денег, и уголовные дела в ней можно заводить на каждом шагу.
Откуда такая схема пошла и как она узаконена? В СССР госбюджет авансировал все заказы до копеечки, но так как все исполнители были тоже государственные, а безналичные деньги условные, это было перекладывание из кармана в карман. Реальной проблемой для исполнителя было достать «фонды» – то есть материалы и компоненты для выполнения работ, чем занимались асы логистики, неофициально именовавшиеся «толкачи» и «доставалы».
А вот в России, вероятно, текущая ситуация сложилась стихийно в период неплатежей и гиперинфляции 1991–1998 годов, когда любой аванс было выгоднее обвалютить и крутить в банках, зарабатывая на курсе. Никаких нормативных актов под таким порядком обнаружить не удается – он существует целиком «на понятиях», то есть является стихийным и оптимальным «обычаем делового оборота».
Поднятые из ледяной воды русские с немцами сотрудничать не стали
Фактически сложившаяся ситуация означает, что расходы государственного бюджета все делаются в один огромный годичный кредитный цикл. Существующая система плоха тем, что новым поставщикам без финансовой подушки в госзакупки войти невозможно, а государство сильно ограничено в выборе поставщиков, которых приходится и кормить, и загружать новыми заказами, потому что те постоянно неофициально кредитуют государство на полгода-год вперед (а иногда и больше).
Это никоим образом не страшная тайна Российской Федерации – все, кто хоть немного связан с государственным управлением и хозяйством, отдают себе отчет в этой ситуации. Увеличивая прозрачность, улучшая отчетность и используя новые методы (в том числе «больших данных»), госзакупочную систему можно медленно и постепенно делать эффективнее и честнее, но общая проблема тайного кредитного бремени этим не решается.
Систему пытались переломить многократно самыми разными способами, и потенциально наиболее успешным был переход на трехлетний бюджет, что позволило растянуть цикл до более комфортной длины.
К сожалению, прежде чем первый трехлетний бюджет был выполнен, государственные доходы развалил валютный кризис, и трехлетний бюджет сам собой упразднился за полной невыполнимостью. Многолетнее планирование не та роскошь, которую может себе позволить уязвимая и нестабильная экономика.
Казус Серебренникова породил много предложений решить проблему, введя новые финансовые инструменты и механизмы, – кто-то предлагал госгарантии по кредитам, кто-то — «обязать Сбербанк», кто-то — создать госбанк для госзакупок… Но все эти меры — тот же тришкин кафтан: они или перетасовывают этот невидимый госдолг, или легализуют его, но не ликвидируют.
Избавиться от этого сегмента задолженности размером в годовой бюджет можно только реструктурировав или выплатив его. А средств на это нет, и не факт, что они появятся. Российская Федерация и так совершила финансовый подвиг, сперва не растратив, а собрав запас на черный день (Резервный фонд и Фонд национального благосостояния), а затем растянув их на максимальное число лет.
Безвыходных ситуаций тем не менее нет. Про Наполеона рассказывают такую легенду. Французские революционеры с 1790 года массово печатали бумажные деньги «ассигнаты», якобы обеспеченные конфискованными землями. Ассигнаты сперва принимали со скидкой, потом на вес, потом ввели смертную казнь за отказ их принимать… Затем Директория запретила ассигнаты как злодейскую выдумку и ввела «мандаты», которые пришли в такое же ничтожество за полгода.
Когда Наполеон стал «Первым консулом», французское государство было практически банкротом. И как рассказывают, министр финансов спросил Наполеона: «Гражданин консул, сколько прикажете мандатов печатать?» Наполеон ответил: «Нисколько».
«Тогда вам будет угодно новые деньги объявить? Как назовете?» Наполеон: «Я буду платить золотом или не платить вовсе».
И гиперинфляция исчезла в одночасье, как не было. За кадром этой легенды осталось то, что государственные расходы резко сократились – их пришлось привести в соответствие доходам. Таким образом,
способ радикально починить закупочную систему – это политика резкого сокращения расходов.
Но такая политика, как домино, ударит по всем сверху донизу – кто-то не сможет купить новый телефон, кто-то новый личный самолет, а кто-то новую компанию, но ужмутся все. Но пока россияне всех рангов не готовы морально ужиматься дальше, невидимое кредитное бремя будет генерировать новые финансовые и криминальные проблемы – нравится это нам или нет.
https://www.gazeta.ru/comments/2017/08/ … 7314.shtml